Грустным выдался прошедший День шахтера. Оказалось, что праздновать в общем-то нечего. И нечему радоваться.

   Люди шли к могилам погибших в подземных катастрофах, число которых резко увеличил в этом году. И не было настроения у горняков пить за здравие. Пили за упокой. А те, кому было положено работать в этот день, опускались на подземные горизонты — добывать уголь для независимой Украины.

   Они шли для того, чтобы прокормить свои семьи, рискуя жизнью и понимая, что другого пути у них все равно нет.

   — А обещаний было действительно много, — говорит первый заместитель председателя Независимого профсоюза горняков Украины Анатолий АКИМОЧКИН, — настолько много, что набралось бы на целое собрание сочинений. В своих предвыборных программах проблемы шахтеров не обошли ни президент страны, ни народные избранники, ни политические партии и движения. Иногда я просматриваю эти обещания и думаю, если бы хоть малая часть всех обещаний была выполнена, мы не поминали бы своих товарищей так часто и не говорили бы об угольной отрасли заупокойные речи. В этом году на шахтах страны произошли пять очень серьезных аварий, в результате которых погибли более 40 человек. Это трагедии на шахтах “Суходольская-Восточная” в Краснодоне, им. Бажанова в Макеевке, “Родинская” и им. Стаханова в Красноармейске. Аварии эти свидетельствуют о серьезных проблемах, накопившихся в угольной промышленности Украины, которые никто не решает. Ситуация в отрасли дошла до уровня критической.

   - Анатолий Викторович, с чем связано ваша столь пессимистическая оценка положения дел в отрасли?

   — Прежде всего с тем, что в этом году по отношению к предыдущему правительство сократило бюджетное финансирование отрасли на 1 млрд. грн., углепрому было выделено только 6,9 млрд. грн., в то время как горняки только на техническое переоснащение просили 5, 948 млрд. грн. Из этой суммы пообещали дать лишь 158,7 млн. грн. Это же капля в море! О каком высокопроизводительном труде или безопасной работе может идти речь при таком скудном финансировании? Значительно снизили и расходы на частичное покрытие себестоимости угольной продукции — с 8,758 до 4,974 млрд. грн. Это несмотря на то, что условия добычи угля на Украине являются одними из самых сложных в мире, а шахтный фонд катастрофически стареет и уже давно не отвечает современным требованиям. По официальным данным, 80% основных фондов в угольной промышленности изношены. А это стационарные установки, от которых зависит устойчивая работа предприятий. Примером может служить падение копра на шахте им. Бажанова

   - Видимо, последние трагедии на шахтах связаны и с серьезным недофинансированием при решении проблем охраны труда шахтеров?

   — Состояние безопасности труда в угольной отрасли остается неудовлетворительным, а аварийность критической. Таково заключение Госгорпромнадзора. Но мероприятия по охране труда при этом финансируются по остаточному принципу. Если говорить о государственных средствах, то их практически нет. Отраслевым тарифным соглашением, которое заключается ежегодно, предусматривается, что предприятия должны отчислять на средства индивидуальной и коллективной защиты 3% от суммы реализованной продукции, этого хватило бы на решение многих вопросов, но ни одно угледобывающее предприятие страны не отчисляет положенных средств. Ни один собственник в выделении таких средств не заинтересован. Я неоднократно поднимал эти вопросы, в том числе и на недавнем заседании постоянной комиссии при министерстве энергетики и угольной промышленности, на котором рассматривались происшедшие накануне Дня шахтера трагедии, меня слушают, кивают головами, но на этом все и заканчивается. Между тем, в Верховной Раде лежит проект закона “О промышленной безопасности”, который предусматривает ряд льгот для собственников шахт, вкладывающих денежные средства в охрану труда, льготы эти касаются и налогообложения. Но проект не рассматривается и не принимается. Если бы такой закон приняли, в угольной промышленности наверняка произошли бы положительные изменения. В Германии добывают 30 млн. тонн угля в год и имеют нулевую смертность шахтеров, в США поднимают на-гора 1,2 млрд. тонн угля, у них 25 человек погибших за год. На Украине только в этом году уже погибли 105 шахтеров. Получается так еще и потому, что на Украине не установлена жесткая ответственность руководителей за сохранность жизни рабочих.

   - Может в украинских шахтах гибнут шахтеры еще и потому, что уходят далеко под землю, где почти невозможно создать безопасные условия труда?

   — Украинские шахты действительно одни из самых глубоких, но я знаю, что в Германии есть шахты, которые глубже наших, однако условия труда там создаются нормальные. Дело не в глубине шахт, а в том, как относится государство к шахтерскому труду, как организована работа на угольных предприятиях, как внедряются новые научные разработки.

   - Существующая система оплаты труда тоже не способствует повышению уровня его безопасности?

   — Систему эту необходимо реформировать и переходить от сдельно-премиальной оплаты, которая зачастую, в погоне за “большим углем” толкает самих горняков на различного рода нарушения правил техники безопасности к почасовой. При нынешней системе “большого угля” практически нет, а человеческих жертв хоть отбавляй. Вопрос этот НПГУ ставит уже не один год и в ст.; закона “О престижности шахтерского труда” предусматривается введение почасовой оплаты, но ничего подобного пока не происходит. Кстати, в 2008 году на пяти угледобывающих предприятиях страны был проведен эксперимент по почасовой оплате, и он дал положительные результаты. Специальная комиссия подвела итоги эксперимента и предложила почасовую оплату к внедрению на всех предприятиях отрасли, но об этом почему-то забыли. Нам предлагают вместо этого воспользоваться опытом “Павлоградугля” и “Краснодонугля”, но опыт этот неприемлем уже потому, что базовая оплата труда шахтеров ниже, чем предусмотрено отраслевым тарифным соглашением, в связи с этим права горняков на получение достойной зарплаты будут сильно ущемлены. А почасовая оплата труда не нами придумана, она применяется во всем мире. В частности, в Швеции ею пользуются во всех отраслях.

   - Анатолий Викторович, официальная статистика говорит о том, что объем добычи угля за последнее время увеличился на два миллиона тонн. Значит ли это, что дела в отрасли постепенно, хоть и со скрипом, идут на лад?

   — Нет, потому что от добычи угля значительно отстает подготовка очистной линии забоя. Поэтому во многих объединениях стоит проблема не только снижения угледобычи, но и вообще существования самих шахт. В Красноармейске есть шахта “Центральная”, которой на днях исполнилось 100 лет, сейчас стоит вопрос о ее закрытии, хоть предприятие имеет большие запасы угля. Для продолжения ее работы нужны капитальные вложения. А вкладывать деньги у нас не любят. Между тем, в той же Польше при реформировании угольной промышленности в первую очередь учитывалось не техническое состояние предприятий, а именно наличие запасов угля. И там не побоялись вкладывать деньги в развитие отрасли. Поэтому число шахт сократилось наполовину, а объем добычи не был снижен. Сегодня на 33-х шахтах польские горняки добывают более 100 млн. тонн угля. У нас же закрывают шахты по причине изношенности оборудования, не учитывая факта наличия запасов угля.

   - Не кажется ли вам, что беды угольной отрасли начинаются с того, что она фактически оказалась неуправляемой?

   — Проблема неуправляемости, я считаю, является для угольщиков одной из самых острых. Два раза за годы независимости Украины ликвидировалось министерство угольной промышленности, и в очередной раз — в декабре прошлого года. Создано министерство энергетики и угольной промышленности, в котором вопросы угольщиков решаются в последнюю очередь. Ведь уже ликвидировали раньше, но вновь восстанавливали, признавая ошибки. И теперь допустили ошибку снова. Из-за отсутствия профильного министерства мы потеряли управляемость отраслью. Такая непродуманная экономия может обернуться катастрофой. Поэтому НПГУ будет настаивать на возрождении Минугля. Это будет правильно уже потому, что угольная промышленность составляет примерно 30% в энергетическом балансе Украины, и процент этот мог бы быть намного выше, если бы изменились подходы власти к развитию угольной промышленности. Мы дошли до того, что с 1991 года число горняков в стране увеличилось с 1,2 млн. человек до 300 тысяч. Причем, половина — пенсионного возраста. За последние годы из отрасли ушли лучшие кадры. Если так дальше пойдет, то мы потеряем не только отдельные предприятия (что уже происходит), но и отрасль в целом.

   - Анатолий Викторович, вы говорите, что профсоюз будет настаивать, что вы должны добиваться, а позвольте спросить, каким образом, существует ли механизм влияния на власть?

   — В принципе, существует. После аварии на “Суходольской-Восточной”, например, была создана, как полагается, комиссия, в которую, к сожалению, не были включены члены нашего НПГУ. В связи с этим мы подали иск в суд, добиваясь урегулирования этого вопроса, ответчиком выступает Кабинет министров. Влияние профсоюзов на государство может осуществляться и через судебные инстанции, и в ходе переговорных процессов, в конце концов, можно воздействовать посредством забастовок, опыт такой, как вы знаете, у шахтеров есть. Правда, к забастовкам мы стараемся не прибегать, потому что они неизбежно оказывают негативное влияние на финансовое состояние горняцких семей, а также наносят ущерб предприятиям, которые и без того влачат далеко не лучшее существование.

   - Вам не кажется несколько странным противоречие, при котором положение в отрасли ухудшается, а угольная мафия процветает...

   — Угольная мафия на Украине — неоспоримый факт. ИОна действительно процветает. Примером могут сложить многочисленные “копанки”, появляющиеся уже совсем рядом с Донецком. Это не просто “копанки”, а уже шахты, незаконно добывающие уголь. Вопрос о том, почему с этим явлением никто не борется, я бы адресовал представителям власти.

   - А как вы относитесь к приватизации в угольной отрасли?

   — Мы знаем, что принят закон о концессии и аренде. Принимали его ночью. Без обсуждения. В целом и сразу. Такого просто не должно быть. К проекту закона наш независимый профсоюз горняков подавал очень много своих предложений, но ни одно из них не было учтено. А мы добивались того, чтобы профсоюзы могли оказывать влияние при заключении договоров, чтобы шахтеры от этого не страдали. Нас не послушали. Теперь не надо приватизировать предприятие и платить за это какие-то деньги, можно просто взять это предприятие в управление и не нести никакой ответственности ни за состояние людских ресурсов, ни за сохранение рабочих мест, ни за сохранение самого предприятия в работающем состоянии. Такого быть категорически не должно. Мы уже такое проходили, когда предприятия брали в аренду, высасывали из них все, что только можно, и бросали на произвол судьбы. Теперь опять наступаем на те же грабли.

   - Насколько выполняется сейчас закон “О престижности шахтерского труда”?

   — Выполняется только ст. 3, в которой речь идет о начислении шахтерам пенсий, как и предусматривалось, 80% от заработной платы. Не полностью выполняется положение об обучении детей из семей погибших горняков. В прошлом году Министерство образования внесло поправку в выполнение закона, ограничив возможность поступления в вузы детей погибших горняков на 25%. Это в корне неправильно, потому что закон имеет прямое действие и не может быть ограничен никакими подзаконными актами. Не выполняются и те статьи закона, в которых речь идет об оплате труда.

   - Как вы относитесь к продолжающемуся процессу реструктуризации угольной промышленности?

   — Реструктуризация продолжается у нас с 1996 года, но за это время закрыто было только 10 шахт, зато шуму вокруг этого процесса было много. Сейчас в процессе реструктуризации находятся более 100 угледобывающих предприятий. Никто не знает, надо их закрывать или нет. Практически не думают о том, как решать при закрытии предприятий социальные вопросы. У нас возникли проблемы с существованием шахтерских поселков и даже городов. А денег, между тем, в процесс реструктуризации было вложено немеряно, а правильнее было бы вложить эти средства в модернизацию угольных предприятий, не закрывать их, а развивать. Тогда мы не говорили бы с горечью о нынешнем состоянии угольной отрасли.

   - Как вы относитесь к тому, что отдельные предприниматели возобновляют работу на уже практически закрытых шахтах?

   — Положительно. Они создают рабочие места и тем самым спасают шахтерские поселки от вымирания. Они работали бы более успешно, если бы имели хоть какую-то государственную поддержку.

   - Должно ли государство поддерживать частный бизнес?

   — Да, для угольной промышленности это предусмотрено законодательством, но государство, к сожалению, не обеспечивает финансовой поддержкой даже шахты, которые не находятся в частной собственности.

   - Вероятно, определенное влияние на положение дел в отрасли могли бы оказать ученые. Насколько активно сегодня они вмешиваются в повседневную жизнь предприятий?

   — Они хотели бы вмешиваться, но не имеют для этого возможностей. Когда-то крупнейший угольный институт — ДонУГИ — превратился в скромный коллективчик из нескольких десятков человек, МакНИИ едва-едва влачит свое существование. У институтов, которые занимались проблемами угольной промышленности, был огромный потенциал, который на сегодняшний день безвозвратно утерян. Даже те разработки, которые ведутся, оказываются невостребованными на предприятиях, хотя я знаю, что есть очень интересные предложения ученых. И шахтеры с удовольствием внедряли бы их, но для этого необходимы соответствующие средства. Увы, работают в институтах престарелые специалисты. Если дальше так пойдет, то мы вообще лишимся отраслевой науки, и это незамедлительно негативно скажется на состоянии дел в отрасли.

   - Мы то и дело слышим от руководителей отрасли, от кабминовских чиновников разговоры о том, что в ближайшее время будет увеличена добыча угля и таким образом мы сможем закупать у россиян меньше газа. Вы верите в это?

   — Для того, чтобы это произошло, государство должно повернуться к отрасли лицом, оно должно помочь горнякам выполнить их трудную миссию по обеспечению энергетической безопасности страны. И пока этого не произойдет, на позитивные сдвиги нечего и надеяться.

Беседовал Юрий САГАНЬ

Госгорпромнадзор Добыча угля Зарплата Копанки Краснодонуголь Министерство энергетики Павлоградуголь Польша Происшествия США Шахта Суходольская-Восточная