Десяток лет назад всю Украину облетело сенсационное сообщение: в Луганской области появился свой маленький «Чернобыль».
Впору было запаниковать. И в первую очередь жителям поселка, расположившегося рядом с прекратившей добычу угля шахтой «Луганская» производственного объединения «Стахановуголь». Шахтой, которая увеличила радиологическую угрозу именно после того, как в ее глубинах перестала ступать нога человека. Ходили слухи, что в шахте работать опасно, что она – настоящий радиоактивный котел. Действительно ли это так, проверить без специальных приборов было невозможно. А приборы подобные всем желающим не выдавались, не продавались. Тот же, кто имел к ним доступ, был обязан держать рот на замке.

Наш местный «Чернобыль», как и ожидалось трезво мыслящими людьми, оказался на самом деле Чернобылем в кавычках. Но повод для волнения был, остается он и поныне, причем вызывает он вопросы и относительно настоящего и будущего всего горняцкого края. А это уже выходит далеко за рамки сенсации-однодневки.

Как ни удивительно, но проблемы с шахтной радиацией вызывают у специалистов желание сделать предостережения и строителям отнюдь не угледобывающих предприятий. Планируется возведение жилого дома, офисного или торгового центра. Но на самом ли удачном месте он появится? Или своими глубокими подвалами дом пробьет дыру в аномальной, геопатогенной зоне и даст свободу еще одному радиоактивному джину?

ЧТО ОТКРЫЛО ЗАКРЫТИЕ?
Петродонецкий рудник – вот «метрическое» имя шахты «Луганская», данное ей сразу после рождения более ста лет назад. Разумеется, тогда никакого радиологического контроля быть не могло. Да и, собственно, радиация горнякам не угрожала.
Проблемы возникли значительно позже. Пока уголь добывался в верхних горизонтах, в зоне выветривания, не сказывалось влияние глубинных процессов, связанных с радиоактивностью. С шестидесятых годов прошлого века начался интенсивный вынос естественных радионуклидов шахтными водами на поверхность. Прежде всего «порадовал» радий-226.

Целый ряд радиоактивных элементов чередуется в определенной группе пород. Зоны действия радиации – обычно от пяти до ста метров. Так что шахтеры, работая под землей, такие зоны покинуть никак не могли ни на минуту.

Специалисты «ВостокГРГП» постоянно вели наблюдения за шахтой «Луганская». Но во времена СССР разглашать имеющиеся данные не могли – изучение урановых проявлений находилось за занавесом секретности. Гласность в этом восторжествовала только через несколько лет после начала горбачевской перестройки.

Переполоха у жителей поселка новые сведения не вызвали. Ведь морально они были к этому давно готовы. Сумели даже шутить по этому поводу. Как-то один из руководителей шахты «Луганская» на напоминание геолога из областного центра о том, что «у вас здесь сумасшедшая радиация», улыбаясь заметил: «Зато никто у нас радикулитом не болеет». Радий образует радон. Действие радона используется медиками при лечении радикулита. Вот и получается, что шахтеры принимают радоновые ванны каждую рабочую смену.

Радиоактивный джин засел на самом донышке своей «бутылки»-ствола шахты. Но километровый путь на поверхность для него – не помеха. Преодолевает его мгновенно. В шахте проводится просадка, обрушение кровли. Обнажаются породы на сто и больше метров. Подземные воды дренируют в горные выработки. По пути захватывают разнообразные рудные элементы, в том числе и урановые. Из горных выработок тот же радий-226 по водосточным канавкам попадает в участковый или центральный водосборник.
Радиоактивная частичка – микроскопическая, она находится во взвешенном состоянии. В водосборнике минералы концентрируются, происходит техногенное обогащение воды. Эта вода перекачивается на вышележащие горизонты, и далее – на поверхность.
Поверхностные водосборники – огромные: по две и более тысячи кубометров. Ил, в котором находятся радиоактивные частички, осаждается на дно. Периодически водосборники чистят. На шахте «Луганская» после последней очистительной процедуры ил накапливался целых сорок лет.

В конечном итоге вода из переполненного водосборника разными путями попадает в реку Северский Донец.
В силу сложившихся обстоятельств самое пристальное внимание на шахту «Луганская» обратили поздно. «Радиоактивная» гласность уже стала обыденным явлением, но на этом предприятии это все никак не сказывалось.

А вся беда в том, что шахта закрылась. И с ней произошло то, что уже случалось и случается на других шахтах, прекращающих добычу угля. Шахты затапливаются, радон и метан вытесняются водой и вместе с мощными ее струями рвутся из-под земли. Пересыхают шламонакопители, в которые перестала поступать вода. Наибольшую опасность в таких случаях представляет пыль на дне водосборников. Она разносится ветром по округе. Ее вдыхают люди, животные, она проникает в квартиры и навсегда поселяется там, оседает на посевах сельскохозяйственных культур на полях и огородах. Жить в таких условиях, да еще длительное время, без ущерба здоровью невозможно. А ведь некоторые жилые дома в поселке находятся в десяти-пятнадцати метрах от шламонакопителей.

Если бы шахта «Луганская» продолжала работать, за шламонакопителями велся положенный уход и до особенной остроты ситуация бы не дозрела.

МИЛЛИОНЫ ТОНН – В СУХОМ ОСТАТКЕ ДЛЯ НАШИХ ЛЕГКИХ
Как же быть? Если шахта становится неблагополучной по радону, то сразу прекращать на ней работу? Не углубляться в подземную твердь в поиске новых кладовых «черного золота»?
Тоже – не выход. Если станем так поступать, то совсем без угля останемся. Многие наши шахты дышат радоном. Работы там можно продолжать. Но – с учетом того, что радиоактивный джин не дремлет, он всегда находится в полной боевой готовности. Раньше радиоактивности на шахтах совсем не уделялось внимание. Пришло время об этом подумать. Угольные горизонты опускаются все ниже, вместе с этим растет их степень радиоактивности. Это проблема шахт всего Донбасса. Углублять шахты придется, это неизбежно, поближе к поверхности уголь практически закончился. Нужно менять всю систему отработки угольных месторождений, систему проветривания, систему главного управления кровлей. Десятками лет у нас практикуют интенсивное обрушение кровли. В таком случае вся порода выдается на-гора. А это насыщенный радиацией «строительный материал» для громадин-терриконов. Породные отвалы, кроме всего, еще и выветриваются. При изменении системы управления кровли можно основную часть породы оставлять под землей. Так поступают, например, в горной промышленности стран Западной Европы. Там не увидишь таких породных исполинов, как у нас. Отработанная порода заполняет пустоты, которые остаются после добычи угля.

Долгое время у нас гордились особенностями донбасского ланд-шафта, который якобы украшают терриконы. Сравнивали терриконы с египетскими пирамидами и даже с шеломами древнерусских богатырей, непременно показывали их заграничным гостям. Несведущий иностранец, возможно, и поцокает в восхищении языком при виде терриконов. Но только – не специалист, не горняк. Терриконы – всего лишь свидетельство низкого технологического уровня, пренебрежения экологической безопасностью и здоровьем многих и многих людей.

Вот и жители поселка возле шахты «Луганская» стали жить в зоне повышенной радиоактивности, которая выше фоновой в двадцать-тридцать раз. Умножьте эти цифры на два и узнаете, какая же была радиоактивность в забоях шахты.

Десятилетие назад никто не знал, как справиться с техногенным бедствием, постигшим поселок. Шахты еле-еле существовали, добыча угля катилась вниз, шахтерам вовремя не выплачивалась зарплата. Как раз в 1996-1997-1998 годы в Луганской области отгружали на-гора меньше всего угля: в пределах 19 миллионов тонн или около того. Для примера: самой высокой угледобыча была в 1976 году – 76,9 миллиона тонн. В последние годы на шахтах области добывается по четверти миллиона тонн угля. И как же было в условиях кризиса бороться с бедой? Никак и не боролись. Министерство угольной промышленности признавалось в своем финансовом бессилии. Производственное объединение «Стаханов-уголь», в состав которого входила шахта «Луганская», прекратило свое существование. Тем временем Восточное государственное региональное геологическое предприятие «ВостокГРГП» таки нашло возможности для разработки проекта по захоронению радиоактивных отходов шахты «Луганская». В первую очередь, проектные объемы должны были освоить «в натуре» те, то предприятие, которое занималось закрытием шахт, – компания «Углереструктуризация». Но у нее, как обычно, пороху хватало только на «физическое устранение» шахт на фронтах угледобычи. А экологические проблемы, создание новых рабочих мест для высвободившихся горняков компанию практически не интересовали. Хотя все это входило в комплекс работ по закрытию шахт. Вот и получилось, что в борьбе с пылью в шламонакопителях больше всех поработал ее разносящий ветер. Беда только в том, что ветер далеко не всегда дует в нужную сторону и недосуг ему подумать о необходимости захоронения пыли, поднятой с километровой глубины.

А радиоактивный ил, накопившийся в водосборниках, следует захоронять на специальных полигонах. Это очень дорогостоящее мероприятие. По расчетам экологов, сделанным десятилетие назад, в накопителях шахты «Луганская» находились четыре-пять тысяч тонн ила, стоимость захоронения одного килограмма ила – три-четыре гривни.

АНОМАЛЬНАЯ ЗОНА НЕ ТЕРПИТ СУЕТЫ В СВОИХ ВЛАДЕНИЯХ
И вот еще на что обращает всеобщее внимание Григорий Задара. От повышенного радиационного уровня могут страдать не только обитатели пришахтных населенных пунктов. У геологов есть методы выявления крупных глубинных нарушений в земных недрах, то есть печально знаменитых аномальных зон, о которых в последнее время столько говорится во всех средствах массовой информации. Сообщается, что в аномальных зонах буквально все жители многоквартирных домов страдают различными болезнями, возникающими по неизвестным причинам; часто происходят автодорожные аварии; тяжелые виды депрессий доводят людей до самоубийств и так далее. Разумеется, есть аномальные зоны и в Луганске. Геологи не таят секретов, где именно они расположены. Наоборот, даже предупреждают застройщиков о том, где возводить дома крайне нежелательно. Увы, строительный бум у нас – сильнее разумной предосторожности. Дома в аномальных зонах растут.

Нередко эти дома видно, как говорится, невооруженным глазом. Их стены сравнительно быстро после новоселий трескаются, их приходится скреплять стяжками, делать бетонные заплаты, устанавливать подпорки.

В аномальных местах, зачастую из-под земли, вырываются радон, метан, углекислый газ. Эти газы постепенно заполняют подвалы домов, проникают в квартиры на первых этажах. В свое время огромный резонанс среди общественности вызвала трагедия, происшедшая в Первомайске. Метан, накопившийся в подвале частного дома, ночью взорвался, убив практически всю семью. В Стаханове метановой опасности подвергались целые улицы. Пришлось в городе вводить даже специальный радиологический контроль. Тотально исследовались подвалы и первые этажи домов, состояние дворов и улиц. В отдельных подвальных помещениях фиксировалось превышение предельно допустимой нормы по содержанию метана в десятки раз. Срочно принимались действенные меры для нормализации положения.

Что уж тут говорить о шахтах, о работающих под землей людях. Горняки добывают уголь в самых глубоких «подвалах», где со зловещей периодичностью происходят неожиданные выбросы взрывоопасных газов, несущих страдания и смерть.

НЕ В ТУ СТОРОНУ ВЕДЕТСЯ АРТ-ПАРТОГОНЬ
Ничто не должно быть помехой для развития угольной промышленности Украины, нашей области в частности. Четверть экономики области – это именно углепром. Высокий удельный вес, ничего не скажешь. Но все же он – сильно далек от того, каким должен быть. Негоже добывать угля меньше, чем, скажем, в послевоенном 1950 году.

В последнее время поутихли дискуссии о том, сколько же угля нужно Украине. Бесконечные политические дрязги во всех высших эшелонах власти, наверное, подавили желание вершителей наших судеб хоть каким-то образом заниматься экономикой. Но все же массированный арт-партогонь по углепрому не прекращается. Доходит до того, что поступают даже предложения увеличить объемы закупки угля в Польше, ограничив его добычу в своей стране.

Вот это здорово! Газ покупаем в России, а уголь, которым полным-полны подземные коробушки, тоже станем завозить из-за границы.
Да наоборот нужно поступать: отечественные газовые месторождения использовать с большой эффективностью. Дать дорогу газу метану не в небеса, где он разрушает озоновый слой, вызывая тревогу мировой общественности, а в трубы, ведущие к газовым горелкам на промышленных предприятиях, в квартирах.

Ведь десятилетиями шахтный метан так и использовался. Пока во времена Хрущева покоренные богатства Сибири не покорили нас. Приступы патологической советской гигантомании – это уже давно не про нас. Нужно использовать свои минерально-сырьевые резервы.

А Польша, конечно, откликнется на просьбу продавать ей уголь. Возникнут новые посреднические фирмы, пополнятся карманы ряда новых олигархов. В государственной же казне появятся очередные прорехи. Слово «шахтер» окончательно утвердится как синоним слова «безработный».

Так много ли добывается в Украине угля? Вот информация к размышлению. В Польше на-гора идет угля в два раза больше, чем в Украине, в странах Западной Европы – в пять раз больше, в США – в двадцать раз больше.

Уголь широко используется. На его долю приходится сорок процентов мирового производства электричества. В Польше этот показатель равен 94 процентам, в ЮАР- 92 процентам, в Китае и Австралии – по 77 процентов. Наша страна затормозила на уровне 40 процентов.

Донбасс – уникальный угольный бассейн с уникальными глубинами залегания топлива. Ему жить и жить. Но о его будущем нужно думать не только на основании подсчетов добываемого угля.

Австралия Добыча угля Донбасс Европа Китай Кризис Польша Происшествия Россия США ЮАР