На Урале угольные шахты ждет мрачное будущее
1843 В условиях нынешнего экономического кризиса на угольную промышленность обрушился новый удар, от которого она вряд ли сможет оправиться.
Над второй крупнейшей в мире угольной шахтой, где выработка осуществляется открытым способом, в Коркино, на Урале слышен только свист ледяного ветра. Тишину лишь изредка прерывает глухой звук, раздающийся снизу, с глубины 600 метров, где ни шатко, ни валко идет добыча угля. В этом угледобывающем регионе в сердце России угольная промышленность в последние годы уже переживала не лучшие времена: газ заменил уголь в качестве топлива для электростанций, а качество самого угля постепенно снижалось.
В условиях нынешнего экономического кризиса на угольную промышленность обрушился новый удар, от которого она вряд ли сможет оправиться. С декабря 2008 года тысячи шахтеров перестали получать зарплату, и уже идут разговоры об окончательном закрытии шахт.
«Раньше жизнь здесь кипела», - вспоминает бывший шахтер Виктор Белов, указывая на огромный разрез окружностью в 3 километра. Сегодня по рельсам, проложенным вокруг «чашки» - так здесь называют этот гигантский кратер, - ходят совсем мало вагонеток. При взгляде сверху внизу видны несколько машин, кажущихся совсем крошечными из-за большого расстояния, но активность минимальная.
Однако город Коркино существует только благодаря «чашке». Когда в 1930-е годы здесь началась добыча угля, это был небольшой поселок. Сегодня Коркино - город с 60000 жителей, построенный вокруг «чашки», вторая шахта, подземная, была вырыта неподалеку. Город Коркино, расположенный в пятидесяти километрах от региональной столицы Челябинска, вместе с Копейском и Еманжелинском, является одной из трех добывающих площадок «Челябинской угольной компании» (ЧУК).
«Несколько лет назад в «чашке» работало 3 500 шахтеров», - говорит депутат городского собрания Олег Кирш. - Сегодня их осталось всего 1200, причем иногда они работают всего два дня в неделю. Что станет с городом? Здесь кроме шахты ничего нет. И каким образом шахтеры, чей уровень образования низок, и чей возраст по большей части превышает 40 лет, могут приобрести другую специальность? В отношении этого города не существует никакого проекта, никакого антикризисного плана. Государство о нас забыло».
О зарплатах также позабыли. В декабре шахтеры Коркино получили лишь малую долю причитающихся им денег, а с тех пор и вовсе ни копейки. В конце января небольшая группа провела забастовку без поддержки официального профсоюза, полностью подчиняющегося руководству ЧУК.
«Все работники шахты без исключения поддержали эту акцию протеста, - говорит шахтер Люба 34 лет, которая организовывала остановку работы. - Моя обычная зарплата - 11 000 рублей (242 евро), но в декабре я получила только 3 000 рублей. Сейчас мы питаемся заготовленными летом овощами, мясо я не ем, оставляю его детям». Шахтеры возобновили работу после 3 дней забастовки после того, как дирекция шахты пообещала им до 15 февраля выплатить задолженность по зарплате. Однако на сегодняшний день ничего заплачено не было.
В штаб-квартире ЧУКа в Челябинске Константин Струков нервно вертит в руках ручку. «6000 нашим сотрудникам зарплаты были выплачено своевременно, увольнений не было, кризиса мы не боимся», - уверенно заявляет председатель совета директоров и главный акционер предприятия. Весьма лаконичные пояснения. При упоминании о задержках в выплате зарплат и рассказах его сотрудников, он резко обрывает разговор: «А у Вас во Франции нет кризиса? Зачем приезжать сюда и копаться в грязном белье? Оставайтесь в своей стране!».
Подобная нервозность свидетельствует о размахе проблем, с которыми сталкивается промышленность. Сегодня предпочтение отдается не небольшим угольным электростанциям, которые являлись основными клиентами, а более дешевым газовым.
Что еще хуже, после долгих годов добычи, оставшийся уголь не самого лучшего качества: ряд электростанций региона начали закупать сырье в Казахстане, более дешевое и качественное.
Результат: объем добычи предприятия, который ранее доходил до 40 миллионов угля ежегодно, в 2008 году составил всего лишь 2,3 миллиона. «Вполне возможно, что в ближайшие месяцы шахты начнут закрывать», - опасается Марина Морозова, журналист из Коркино. Экономический кризис, вызвавший резкое снижение спроса, может нанести смертельный удар по агонизирующей угольной промышленности. «Сейчас шахта уже не рентабельна, - говорит Марина Морозова. - Объем работы резко упал, а тут еще дирекция из соображений экономии идет на дополнительные риски, подвергая опасности рабочих. Когда внутри шахты вспыхивают небольшие пожары, их тушат без эвакуации работающих там шахтеров. Прежде подобное было бы немыслимым!».
В Копейске, на другом угледобывающем предприятии ЧУКа, ситуация ничуть не лучше. В этом моногороде шахты истощаются. Одна из трех шахт уже была закрыта, а в двух других работы ведутся в замедленном режиме. Каждый день коридоры агентства по занятости населения заполняются сотнями уволенных рабочих, которые приходят встать на учет по безработице, что позволит им получать пособие, размер которого иногда меньше 1000 рублей (22 евро).
Этим ранним февральским утром директор агентства Светлана Булдашова с трудом прокладывает себе в толпе дорогу в переполненный офис, чтобы разъяснить безработным их права. «Это только начало, - говорит она нам в перерыве. - На шахтах Копейска масштабные увольнения начнутся в апреле или мае . . .».
Какое же будущее ждет моногорода Урала? При полном отсутствии экономической диверсификации для этих городов, насчитывающих десятки тысяч жителей, не предусмотрено никакого альтернативного развития. «В Копейске единственные существующие вакансии - это место охранника в маленьких коммерческих предприятиях, - с горечью улыбается Виталий, безработный лет сорока. - Через несколько лет здесь останутся только «привратники» . . . Только что же они будут охранять?».
